Далее. Рассмотрим метод обнаружения непрочности на примере рассказа о гигантской кредитной организации «Фэнни Мэй», поддерживаемой государством корпорации, которая развалилась и оставила Налогоплательщику Соединённых Штатов убытки на сотни миллиардов долларов (всё ещё считают, увы).

Как-то раз, в 2003 году, в мой кабинет зашел Алекс Беренсон, журналист «Нью-Йорк Таймс», держа в руках негласный рисковый отчёт компании «Фэнни Мэй», который он получил от перебежчика. Это был особый отчёт, он глубоко вдавался в метод оценки риска и был предназначен исключительно для внутреннего пользования: компания «Фэнни Мэй» провела собственную оценку риска и не стала скрывать свои намерения ни от общественности, ни от кого бы то ни было. Но только перебежчик мог показать нам, как риск был рассчитан.

Глядим в отчёт: простой рост экономической переменной — на один пункт — приводит к огромным потерям; снижение на один пункт — к скромным доходам. Дальнейший рост (переменной) оборачивается дополнительными, ещё более тяжёлыми потерями, а дальнейшее снижение — ещё более скромными доходами. Выглядело всё в точности, как та история с камнем (рис. х). Вред ускорялся очевидным образом, фактически — чудовищным. Нам тут же стало ясно, что взрыв неминуем: положение компании было ужасающе «вогнутым», как на графике дорожного движения (рис. х). Стоило двинуть экономическую переменную, и потери с ускорением нарастали (мне даже не требовалось понять какую именно, ибо непрочность к одной переменной такого уровня подразумевает непрочность ко всем другим параметрам)[1]. Я судил не разумом, а эмоциями, и ощутил острую боль ещё до того, как понял что означали увиденные мной числа. Это была мать всея непрочности, и моя озабоченность, благодаря Беренсону, была опубликована в «Нью-Йорк Таймс». После этого меня какое-то время охаивали — ничего примечательного — за то, что нескольких ключевых людей я назвал шарлатанами и они были этому не очень-то рады.


( Читать дальше )

Интервью канадскому телевидению. Обсуждают: дефициты, долги и централизацию в Европе и США; инвестирование по принципу «штанги»; лесные пожары.

Транскрипт выступления 

Нассим Талеб выступил в Цюрихе, где презентовал основную идею своей новой книги — Антинепрочность.
ЖЖ
facebook.com/nassimtalebru
twitter.com/NassimTalebRu


English original
Nassim Nicholas Taleb ZURICH.MINDS

Лоуренс Аравийский или Меир Лански
(очередной довод из раздела политической философии)

Если настанет день, когда вам придётся выбирать между чиновником[1] или бандитом, предпочтите бандита. Не задумываясь. У ведомства отсутствует чувство долга, а у отдельного человека — оно есть.

Во время Великой войны, Т. Э. Лоуренс, нареченный Лоуренсом Аравийским, уговорил арабские племена выступить на стороне англичан против Оттоманской империи, пообещав им, взамен, право на создание Арабского государства. Ни о чём не догадываясь, племена выполнили свою часть договора. Однако, как оказалось, правительства Англии и Франции заключили в 1916 году тайное соглашение (соглашение Сайка-Пико) о разделе данной территории между собой. После войны Лоуренс вернулся в Англию, где пребывал, предположительно, в подавленном состоянии (но, конечно, не более того), и дал нам хороший урок: никогда не доверяй слову несвободного человека.

С другой стороны, самое ценное качество бандита есть «его слово незыблемо»[2]. Говорили, что «слово, данное знаменитым бандитом Меиром Лански, стоило гораздо больше, чем самый изощрённый контракт, который могла составить батарея юристов». Он, по сути, держал у себя в голове активы и обязательства Сицилийской мафии, и без единой записи выступал в роли её банковского счёта.

( Читать дальше )

Банк Джей-Пи Морган, в результате рискованных операций, потерял огромные деньги. Нассим Талеб, автор книги Чёрный лебедь, преподаватель управления рисками, разъясняет ситуацию и комментирует заявление управляющего.
 
www.antifragility.ru
www.facebook.com/nassimtalebru
www.twitter.com/NassimTalebRu
 
Транскрипт ролика

И в самом деле, наше тело довольно изощренно обнаруживает вероятность. Когда дело доходит до обработки информации, оно значительно опережает разум. К примеру: наш опыт корпоративного и правительственного управления рисками показывает, что люди оглядываются на прошлое, ищут в нём так называемый худший сценарий — «стресс тест» — и подстраиваются под него, никогда не замечая следующего непостоянства. Ведь очевидно, что в прошлом случилось сильное отклонение, предшественника у которого небыло. Поэтому уже тогда такой метод не мог быть адекватным. Но этот очевидный логический вывод упускают: люди, управляющие рисками, смотрят на худшую историческую рецессию, худшую войну, худший сдвиг процентной ставки, худший показатель безработицы — этсетера, — как на опору для худшего сценария будущего.

Данную умственную неполноценность я назвал проблемой Лукреция, в честь латинского поэта философа, который писал, что дураку кажется, будто самая высокая гора, которую он когда-либо видел, есть самая высокая гора в мире. За самый большой из существующих предметов, мы принимаем самый большой объект любого рода, который мы в нашей жизни когда-либо видели, или о котором слышали. В фараонском Египте (который, как оказывается, был первым полным иерархическим национальным государством, управляемым бюрократами), писцы отслеживали уровень паводка в реке Нил, и использовали его как прогноз самого ужасного сценария в будущем.

То же самое можно сказать о структуре средств, заложенных в ядерный реактор Фукушимы, на котором, из-за цунами в 2011 году, случился катастрофический отказ. Реактор построили с учётом самого ужасного прошлого события. Строители не представили себе событие гораздо более ужасное, не подумали, что то самое ужасное событие в прошлом было неожиданным, ибо не имело прецедентов. В том же духе, извинения перед Конгрессом бывшего председателя Федерального резерва, непрочниста доктора Алана Гринспэна было классическим: «такого раньше никогда не случалось». А вот природа, в отличие от убер-непрочниста доктора Гринспэна, к тому, что раньше не случалась — готовится, предполагая, что вред может быть и сильнее.

Получается так: люди сражаются в предыдущей войне, а природа готовится к следующей. В оценке будущего у вашего тела воображение богаче, чем у вас самих. Обратите внимание, как люди тренируются поднимать тяжести: тело, в ответ на нагрузки, перехлестывает и с запасом готовится к новым (до определенного биологического предела, конечно).

Сей перехлестывающий механизм человеческого тела я обнаружил благодаря череде любопытных событий. После того, как случился финансовый кризис, я получил разного рода угрозы, а газета «Волл-стрит джорнал» об этом разнюхала, потому как её статья советовала мне «запасаться телохранителями». Угрожали мне возмущённые банкиры — читай тявкающие сыкуны и дилетанты, поэтому я не стал принимать эти угрозы близко к сердцу. Ибо сперва людей мочат, а затем мы узнаём об этом в газетах. А не наоборот. Впрочем, изучая вопрос с охраной, я обнаружил, что будет проще (и значительно дешевле) самому стать телохранителем, а точнее — выглядеть таковым. Вместо того, чтобы нанять инструктора, я наблюдал за тренировкой одного тренера, который подрабатывал охранником и выглядел соответствующе, — и пробовал ему подражать. Подражание привело меня к естественному виду поднятия тяжестей, который согласуется с научно-доказательной литературой. Этот вид состоял из коротких тренировок в спортивном зале, где я сосредотачивался исключительно на своем прошлом максимуме — на самом тяжелом весе, который я мог взять. Вместо того, чтобы тратить много времени на повторения, упражнение состояло из одной или двух попыток преодолеть свой максимум. Всё остальное время я отдыхал и транжирил деньги на мафиозного размера стейки. Уже прошло четыре года, как я стараюсь двигать свой предел. Изумительно наблюдать, как нечто в моей природе ожидает более высокую нагрузку, чем максимальную в прошлом. И так пока не достигнет своего потолка. Когда я выполняю мёртвую тягу (то есть подражаю подъему камня до уровня пояса) со штангой с весом 145 килограмм, а затем отдыхаю, то могу с уверенностью ожидать, что наращу определенное количество дополнительной силы, ибо тело спрогнозирует, что в следующий раз мне может потребоваться поднять 148 килограмм.[1]

Точно так же в карате: ваши кости готовятся к более сильному удару, чем тому, который был самым сильным. Гиперкомпенсация есть форма избыточности, которая планирует перевыполнять — и на самом деле она гораздо лучше экстраполирует, чем наш разум, который интерполирует, то есть делает прогнозы, которые не выходят за рамки узкого фамильяра.[2]

Даже психологи, когда описывают антинепрочную ответную реакцию посттравматического роста, и подтверждают её данными, — пользуются словами преимущественно из понятия «упругости»[3].

Теперь, озадачу дарвинистов одним наблюдением, которое продемонстрировал мне Аэрон Браун. Термин «приспособленность» сам по себе может быть порядочно неточным и даже двусмысленным, вот почему понятие «антинепрочности», как чего-то, выходящего за пределы просто приспособленности, — может разъяснить затруднение. Что же означает приспособленность Дарвина? Быть в точности подогнанным к заданным историческим событиям определенной среды, или экстраполирование в среду со стрессорами более высокой силы? Сам Дарвин, похоже, указывает на адаптацию первого рода, упуская понятие антинепрочности. Но если математически записать базовую модель отбора, то скорее получится гиперкомпенсация, чем просто «приспособленность».

( Читать дальше )

Если школы (которые колледжи) желают иметь нечто общее с реальной жизнью, их должен волновать лишь один учебный предмет — тот, где ученик имеет наивысший балл. Все остальные предметы — обуза, на которую надо закрыть глаза. В выгнутом* мире средние показатели совершенно ни о чем не говорят. Тут как опцион: важен лишь верхний предел. Ну так поднимайте этот предел.

С писателями — то же самое: среда выгнутая, причем сильно. Когда я зондирую читателей (как только что), — я зондирую верхний предел: самые восторженные должны прийти в еще больший восторг; а других (для меня) не существует.


*прим. переводчика: Талеб использует терминологию convex—concave, которая будет подробно описана в его будущей книге. Вот есть картинка.

пост в ЖЖ  

Талеб считает, что лишь один кандидат в президенты США понимает проблемы и знает как их решить. И этот кандидат — Рон Пол.

Транскрипт ролика: http://antifragility.livejournal.com/4725.html
Перевод: Владимир Чичилимов, http://chichilimov.ru

Статья о том как подавление нестабильности угрожает миру и уменьшает предсказуемость событий в нем. Журнал «Дела иностранные», май/июнь 2011.

Авторы: Нассим Талеб и Марк Блайт

Постоянство политической и экономической элиты США удивляет напрасно. Когда в 2007-08 схлопнулась мировая финансовая система, кругом кричали — как нежданно-негаданно это случилось. И все же, немало исследований показывали: кризис неминуем. Не удивительно, что сегодня то же самое мы слышим о беспорядках на Ближнем Востоке. И там и там совершена роковая ошибка: переменчивость жизни, ее естественные подъемы и спады, искусственно сдерживают во имя стабильности. Это опасно и недальновидно, когда невидимые риски толкают в хвосты статистического распределения вероятности, когда дают им, маловероятным но разрушительным, ускользать от внимания чиновников. То, что мир наблюдает в Ливии, Египте и Тунисе — просто последствия взрыва сильно ограниченных систем.

( Читать дальше )

«Осведомитесь у гражданина США: допустимо ли, чтобы самостоятельное агентство (частично-государственное, но в дела которого не вмешивается Конгресс), регулировало цены (по специальности) на автомобили, газеты или мальбекское вино. И гражданин озвереет: да предложив такое, вы посягнули на права и свободы, оберегаемые страной. Вы, не иначе, коммунистический, постсоветский крот. Окей. Теперь предложите ему разрешить тому же агентству регулировать курс иностранной валюты. И снова — тут вам не Франция. После чего (вежливо) объясните: Федеральный резервный банк США регулирует так называемое кредитование — устанавливает процентную ставку в экономике. Когда кандидат в президенты либертарианец Рон Пол предложил упразднить Федеральный резерв, его назвали «упоротым». Если бы он предложил создать государственное агентство, которое будет регулировать и «управлять» курсом иностранной валюты, главным образом курсом доллара к евро и монгольскому тугрику, — его все равно бы назвали упоротым. Повзрослеть умом, так сказать, можно только избавившись от обласной зависимости».

Another expression of domain dependence